Современники Аделаиды Пологовой (1923-2008) - скульпторы и искусствоведы рассказывают о созданных ею шедеврах.
Проект реализуется победителем конкурса «Общее дело» благотворительной программы «Эффективная филантропия» Благотворительного фонда Владимира Потанина
Московская скульптурная школа не раз выдвигала ослепительные созвездия дарований, только не всегда они в самом деле обязаны школе своими успехами. У Андреева, Коненкова, Матвеева, Голубкиной или Королева была школа, но потом ее долго и успешно разрушали, пока не разрушили.
Поколение Аллы Пологовой уже возглавлялось людьми, которые сами себя сделали, сами нашли свой пластический язык, сами определили свое отношение к природе и к материалу, свои взаимоотношения с теми, кому скульптура нужна и интересна.
Пологова была первой, кто показал не только скульпторам, но и вообще художникам, и поэтам, и всем творческим людям, что можно быть собой, ни за кем не следовать, ни к кому не пристраиваться, если есть своя сущность, свое творческое ядро.
Когда была открыта дверь к свободному творчеству, многие поспешили уйти как можно дальше от опостылевших штампов, заменявших школу. В этом фейерверке невероятных открытий не часто появлявшиеся работы Аделаиды Германовны Пологовой выглядели скромными, но и наиболее продуманными. Основательными. Это в наименьшей степени пространственные конструкции или материализованные знаки и в наибольшей степени скульптура.
Если возникнет потребность в восстановлении московской скульптурной школы, я хотел бы, чтобы главным камнем в ее фундаменте стала скульптура Аллы Пологовой.
ПРОГРАММА НА БУДУЩЕЕ ВСЕМ НАМ
Из нашего поколения Алла Пологова, по моему глубокому убеждению, скульптор № 1.
Алла – великолепный пластик, мудрый, мужественный, не простой человек. Она может быть доброй, нежной и принципиально строгой, если это касается искусства.
Побывав в запаснике Третьяковской галереи, я обратил внимание на надписи на плинтах некоторых ее скульптур. Многие скульптуры прекрасны и без надписей, но мне хочется обратить внимание именно на надписи.
Вот небольшая скульптура «Колыбельная» со страшноватой надписью: «Мужики там дерутся, топорами секутся». Ее хотели при Горбачеве подарить Рейгану. Надпись спасла, не подарили, а ведь в то время – не в бровь, а в глаз.
Или – «Успевайте петь колыбельные. Материнство» (дерево с позолотой). Вещь прекрасная до слез и восторга и как мудра на все времена.
«Мальчик, которого не боятся птицы». Сколько в этой скульптуре красоты, благородства и нежности!
А надпись на плинте скульптуры «Н.В. Гоголь»: «Плоды, которых семена мы сеяли в жизни, не прозревая и не слыша, какие страшилища от них поднимутся». Тут и сам Гоголь, и все, кто творит в искусстве, науке, и сама Алла с ее любовью, верой в добро и ответственностью за свое творчество.
Скульптура «Серафим Саровский»: О, пречудный отче Серафиме, великий Саровский чудотворче, всем прибегающим к тебе скоропослушный помощниче! Во дни земнаго жития твоего никтоже от тебя тошь и неутешен отыде». Нестандартно задумана, «по-пологовски» леплена и покрашена, как и Гоголь! Посмотришь и почитаешь и задумаешься: всем, прибегающим к нему, утешитель. Не он ли и вера в него дает Алле Пологовой силы в творчестве и в очень нелегкой жизни художника?
И, наконец, самая прекрасная скульптура нашего времени – «Материнство. Иди и след мой сохрани» (с золотой грудью). Когда она была впервые выставлена в Манеже, мы с Ниночкой (женой) были в таком восторге, так неожиданно смотрелась скульптура и ребенок на сияющей золотой груди! Ничего больше смотреть не хотелось! И по сей день каждый раз, когда ее видишь, радуешься и гордишься нашим современником Аллой Пологовой! А надпись – то и итог, и программа на будущее всем нам.
БЕСПОЩАДНЫЙ САМОАНАЛИЗ
В «Автопортрете» А.Г. Пологовой время постепенно разворачивает свои подлинные измерения… Исходный сюжет вполне жанрового свойства читается легко. Женщина с резкими, крупными чертами лица рассматривает хрупкую фигурку, которую держит в руках.
Постепенно внимание захватывает построенный на тонких сдвигах вращательный ритм. Он создает ситуацию сложного общения, взаимодействия мастера и его работы.
Диалог – глубинная суть композиции. В нем есть масса образно-психологических оттенков: и беспощадный самоанализ, и авторская неудовлетворенность собой, и ощущение невысказанности.
В итоге происходит «расщепление», а затем – новое, полифоническое слияние образа.
КАК ЭТО ВОЗМОЖНО?
Смело утверждаю – гениальная работа Аллы Пологовой «Иди и след мой сохрани». Другие хорошие, очень хорошие, а эта – замечательна, гениальна. Главное в ней – это завораживающий золотой скос материнской груди. Плоскость, доска и грудь – как это возможно? Возможно. В этом золоте есть нечто мистическое. Оно отнюдь не плоско. Золото как бы плавает облаком в воздухе, оно имеет резко ощутимый объем. Подойдешь ближе – скос доски, отойдешь – объем.
И еще: эта скульптура очень «круглая», движение ее форм замечательно разворачивается в пространстве. Обойдите ее кругом. Хорошо устроена спина; как смел наклон всей фигуры; очень энергичны, выразительны руки в контрасте к наклону фигуры. Они очень живы, как бы и держат и направляют, они дают возможность войти в мир младенца.
Во время нашей общей выставки в Кузнецом Мосту я мог наблюдать жизнь этой скульптуры в зрительном зале. Когда вокруг были люди – скульптура оживала, соединялась со зрителями, когда зал пустел – она превращалась в памятник. Я тогда сделал десять быстрых набросков, идя вокруг скульптуры, и наслаждался, замечая последовательное изменение формы.
Хорош ветеринар с поросенком! Конечно, это – ангел-хранитель. Скульптор наделила его одним, очень выразительным, красным крылом. Можно ли в скульптуре выразить веселый визг поросенка? Можно. И это сделала Алла Пологова.
Пологова создала образ Гоголя. Его лик бел, нежен и не очень носат. Сколько «гоголей» сделано и в графике, и в скульптуре, и в живописи. И все делали нос-иглу. И все же пологовский Гоголь с оранжевой перчаткой-цветком у груди, с усиками и странным выражением глаз остр, необычен. Весело и задорно – Новый Гоголь!
НЕПРЕРЕКАЕМЫЙ АВТОРИТЕТ
В шестидесятые, семидесятые годы для нас, тогда еще молодых скульпторов, имя Пологовой было овеяно тайной. На каждой выставке в Манеже, или на Кузнецом Мосту, или еще где, их тогда не так много было, выставочных залов, мы лихорадочно искали ее работы. Они резко отличались и по тематике, и по форме исполнения. «Кочейшвили», «Клоуны» или портреты для нас были учебным пособием, Мы узнавали, что кроме того, чему нас учили, существует некий мир поэтического слова в скульптуре и что об этом можно говорить совсем другим языком. Я любовался ее работами на отдалении, и я не мечтал даже, что когда-нибудь смогу увидеть, как она работает.
Но в 1978 году в Ереване, на всесоюзном симпозиуме по скульптуре мы работали в одной группе. Нас было четырнадцать человек со всего СССР, в основном, молодых скульпторов. Пологова пользовалась непререкаемым авторитетом в нашей среде. Я с нетерпением ждал начала работы, чтобы посмотреть, как будет работать Пологова. Она с удивительной легкостью преодолевала сопротивление материала, и через месяц довольно большая глыба туфа превратилась в застолье двух мужчин с бокалами. «За дружбу» - так она назвала свою работу. Крупные формы, и в то же время все живое и подвижное.
Любовь и уважение армянских художников к Алле Пологовой были удивительны. После окончания симпозиума ей оказали большие почести.
СИМВОЛЫ ВРЕМЕНИ
Пологова – скульптор Божьей милостью. И если фригийскому царю Мидасу было даровано превращать в золото все, к чему бы он ни прикоснулся, то под руками Пологовой инертная масса любого материала – будь то глина, дерево, камень – обретает красоту формы и напряженность архитектоники, становится пластической ценностью и носителем духовного смысла.
Пластические построения Пологовой – это своего рода материальный итог ощущений потока жизни. Художнице чужд дух официозного оптимизма. Каждая ее работа – это честное и глубокое высказывание о жизни, вызывающее активную реакцию аудитории.
Лучшие произведения Пологовой стали символами времени. Это и «Материнство», созданное накануне Карибского кризиса и проникнутое тревогой за будущее человечества, и «Шахматисты», с их трагедией невостребованности творческих людей в эпоху застоя, и работы последних лет, окрашенные ностальгией по романтизму, уходящему из жизни вместе со старшим поколением («Иди и след мой сохрани»).
Валентин ЛЕБЕДЕВ, искусствовед
ПЛАСТИЧЕСКАЯ НЕПОВТОРИМОСТЬ
Не могу забыть того впечатления, которое произвела на меня композиция А. Пологовой «Фаворский с дочерью», впервые увиденная на одной из московских выставок. Невзирая на ее очевидное сходство со знаменитой группой Генри Мура, в этой, еще сравнительно ранней, работе ощущалось не только свое, оригинальное истолкование близкого мотива, но и смелость конструктивного построения. Композиция осталась в гипсе, но предназначалась она, по-видимому, для ваяния в дереве.
Ощутимые в ней отголоски народной скульптуры сказались в тишине и трепетности истинно русских образов, усиленных аскетизмом формы. В органически спаянном двуединстве содержания и формы проявилось редкое проникновение художницы в суть русской пластической традиции.
Кроме этой композиции, в нашем небольшом собрании в Государственном Русском музее произведений А. Пологовой есть еще три истинных шедевра, без которых невозможно представить творчество этого необыкновенного и своеобразного художника. Это «Мальчики (Алеша и Митя)», бывшие украшением парижской выставки «Русское дерево» (1973), а также две композиции: «Хранительница домашнего очага» и «Мужской портрет. Как велик этот мир в лучах рабочей лампы». Выполненные в дереве – излюбленном материале Пологовой, - они с особой силой отражают глубинное понимание его законов. Питаясь разными традициями, Пологова нашла свою пластическую неповторимость. В одном случае сдержанность и известный аскетизм, в другом – виртуозное владение свободной, артистической игрой формы и, соответственно, безудержно-буйное, дерзкое исполнение цвета.
"СКУЛЬПТУРА ТРЕБУЕТ НОЖЕК"
Пологова идет в творчестве вперед, будь то дерево, камень бронза. Работает с большим упорством, от неподвижности к движению, от созерцания к действию. В процессе работы она уточняет идею, обостряет образ, добивается артистической обработки материала.
Я наблюдал… за ее работой над скульптурой «Георгий Победоносец». Скульптура буквально на глазах менялась, совершенствовался образ Георгия, становился более точным и выразительным по форме. Фигура Георгия преображалась, становилась элегантнее, она хорошела на глазах. Становился понятнее замысел художника, который добивался контраста между фигурой воина и лошадью, на которой он восседал.
Конь летел во весь опор, мчался как безумный с развевающимся хвостом и непомерно большими грубыми копытами. Мчался он как бешеный навстречу смерти, судьбе, на бой и сечу – об этом можно было только догадываться.
Георгий же был собран, спокоен, благороден и натянут, как струна. Рыцарь, защитник.
Когда-то у нее была работа «Амур», ее уронили, разбили. А она все восстановила и победно написала новое название: «Амур разбит. Да здравствует Амур»!».
Недавно она задумала другой вариант. До позднего вечера рубила известняк, работая молотком. И вот уже зажил этот амурчик, задрав вверх ножку, это самозабвенное бытие, озорство, игривость, традиционный Купидон, эмблема любви, божество любви и сама любовь…
Тот ее старый «Амур» тоже был хорош, но более примитивен. Алла смотрит на своего нового Амура и вздыхает. «В чем дело?» «Есть проблема. Скульптура требует ножек». «Для чего они?» Появляются из медной ленты обрамление, знак, отливаются ножки. Работа готова.
Делая множество портретов, Пологова находит каждый раз новую тональность. Для Семенова (Владимир Семенов, заместитель министра иностранных дел СССР в 1955 – 1977 годах. - Прим. сайта ОМС) – олицетворение должностной функции, сухости, жесткости. Портрет чиновника олицетворяет государственное зло. Я наблюдал реакцию Семенова, когда он впервые увидел свой портрет. У него было растерянное лицо, и даже рот от удивления не закрывался. Художник открыл в нем то, о чем он и сам не догадывался.
Иную пластику применяет Пологова в портрете Ю. Лужкова. В ее трактовке это полный сил волевой человек с круглой, как футбольный мяч, головой. Скрытая хитрость не исключает обаяния, нет ни сухости, ни жесткости. От своих учителей, боготворивших Матвеева, Пологова усвоила чувство меры и напрочь отвергла манеру дурно понятой монументальности.
ПРО АЛЛУ (СЛАВОСЛОВИЕ)
Живет среди нашей угрюмой Владыкинской скульптурной братии (точнее, все-таки «сестрии») Аллочка. Ой, простите, Аделаида Германовна Пологова. Я на правах соседа частенько к ней наведываюсь что-нибудь поклянчить (из инструментов или красок) и, конечно, как любознательный коллега жадно зыркаю по сторонам. Праздник! Каждое новое творение – праздник! Образ! Находка! Новое пространство! Новое решение!
Как в ней, маленькой такой, Богом столько наворочено! Зависть во мне клокочет, но ее быстро побеждает радость – вот что дано нам узреть! Дух Божий, Явивший в скульптуре. Он (Дух) наполняет ее всю (оставив, быть может, немного места для ее семи кошек)…
(Тексты из каталога "Алла Пологова. Скульптура", Москва, 2004)